Каталог статей > статья

 

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9

Одним из средств борьбы с ней в те годы являлось расширение ассортимента предметов, использование таких декоративных средств, при которых конечный рисунок, цвет не зависели бы от воли человека, и каждое изделие, даже при массовом производстве имело бы индивидуальный оттенок. Мухина и другие художники экспериментального цеха, кроме «чистого» сплошного цвета, стремились использовать такие декоративные приемы обработки стекла, как «мороз», «кракле», «залив» и т. д., где цвет, рисунок и фактура стекла не могут быть совершенно точно определены художником, а образуют в процессе производства бесчисленное количество декоративных вариантов.

В кубках и вазах Мухиной ощущается присутствие лучших традиций мирового художественного наследия. Вместе с тем лаконичные простые формы, декорирование цветом, выявление специфики материала, использование больших гладких поверхностей изделий — все это было тогда совершенно новым словом для русского стекла и все это впервые было принесено в него Мухиной и ее сподвижниками.
Сочетания традиций и новаторства было характерно и для работ всего творческого коллектива, руководимого В. Мухиной, но у каждого художника оно проявлялось по-своему. А. Успенский опирался на античные и русские народные традиции; Н. Тырса более тяготел к простым, ясным, конструктивным формам 1920-х годов.

Вещи 1940—1941 годов поражают прежде всего своим масштабом — они были созданы словно для былинных богатырей. Кубки, вазы, кувшины — большие, спокойные, убедительно цельные. В их обобщенных крупных формах видишь отсвет какого-то жизненного величия, вольность и простоту. Эта простота горделива и значительна, в ней есть русская широта и истинный демократизм. Вещи создавались не для интимного уюта, а скорее как предметы общественного интерьера. Отсюда их масштабность, монументальность.
В коллективе художников экспериментального цеха особенно плодотворно работал А. Успенский, создавший немало капле образных кувшинов и ваз. Его работы отмечены удивительной гармонией и пластичностью. Они на столько соразмерны, по-народному певучи и естественны, что кажутся почти идеальным воплощением классического в своей простоте образа кувшина, вазы или кубка.

Вспоминая об А. Успенском, погибшем во время блокады Ленинграда, Мухина говорила, что это «была колоссальная потеря для советского стеклоделия. Это был не талант, а талантище... Это был виртуоз в смысле выдувания форм. Он всегда ориентировался на природу стекла и в этом его заслуга...». Произведения Успенского не поражают с первого взгляда ни смелостью форм, ни утонченностью цветовых оттенков, но они рождают глубокое чувство удовлетворения своей гармоничностью и певучестью. Его вещи как бы выражают наше представление о красоте стекла. Они истинно классичны в том понимании, в каком классика есть наилучшее, оптимальное выражение красоты, пропорциональности, гармонии и соразмерности. Н. Тырса по характеру своего творчества значительно отличался от Успенского. Если последний был, так сказать, «классиком», то Тырса являлся выдумщиком, искателем новых, часто необычных форм. В его работах очень сильно выражен оригинальный авторский почерк. В отличие от акварельной прозрачной гаммы, типичной для Успенского и для многих работ Мухиной, он любил сильные, яркие цвета. Художник Тырса также погиб в Ленинграде в годы Великой Отечественной войны.

Особо следует сказать об опытах создания Мухиной скульптуры из прозрачного стекла. Опыты по изготовлению объемных произведений из матового стекла имели место еще на Петербургском казенном заводе. Однако при этом пропадало одно из существенных художественных свойств стекла — прозрачность, и пластические произведения с матовой поверхностью принципиально не отличались от каменной скульптуры. Относительно же прозрачных произведений стеклянной пластики априорно высказывались мнения, что из-за просвечивания стекла в них невозможно будет достигнуть ощущения объемности. Прозрачность материала нарушит пластику вещей, а блестящая поверхность, отражая падающие лучи света, исказит форму. Форма будет «уничтожена» светом. Зритель увидит только материал.

Согласиться с этими мнениями или опровергнуть их можно было только путем эксперимента. Первая отливка портрета Н. Качалова, подготовленного Мухиной для бронзы, действительно была не очень удачна. Однако она дала возможность разработать технологию изготовления литых стеклянных скульптур, и этим определялось значение первых опытов. Освоив технологию, перешли к решению художественных задач. Венцом работ Мухиной в этой области является стеклянный «Торс» (фигура обнажен ной девушки), отлитый уже в 1948 году, когда экспериментальный цех был не только восстановлен после войны, но и преобразован в Ленинградский завод художественного стекла.

«Торс» отмечен замечательной монолитностью и одновременно текучестью. Одна форма как бы переливается в другую, создавая впечатление удивительно цельной певучей гармонии. Объемность и перелив форм создают движение, полное тонкого пластического ритма. Стекло не мешает видеть формы красивого девичьего тела. Эта чистота образа воспринимается совершенно законченно, несмотря на неизбежную для торса условность. Торс заставляет зрителя пережить то вдохновенное восхищение перед прекрасными формами человеческого тела, которое, несомненно, владело скульптором в процессе создания этой вещи.

Читать дальше...